— Здесь не место разбираться, Латтифудо, — быстро проговорил Мамис, открыл черный портфельчик «атташе» и, зажав себе нос платком, брызнул из какой-то стеклянной трубочки едкой жидкостью в лицо Геннадию.
Последнее, что слышал мальчик как сквозь вату, были слова:
— Отправьте его куда следует…
«Сколько же времени я был без сознания? — подумал сейчас Геннадий. — Час, два, может, сутки?»
Он осторожно встал и подошел к храпящему охраннику. Тот не шелохнулся. Тяжелый дух дешевого джина витал над ним. Геннадий снял с колен парнюги автомат, перекинул его через плечо и посмотрел вверх. В стене кое-где намечались выступы, видимо остатки винтовой лестницы, которая в свое время вела на боевую площадку.
Вспомнив уроки скалолазанья, которые когда-то в Крыму преподал ему папа Эдуард, Геннадий стал карабкаться вверх. К счастью, на ногах у него были легкие туфли на каучуковой подметке. Прошло несколько мучительных минут, прежде чем он оказался перед бойницей. Прямо над ним вниз головой висели мешочками несколько летучих мышей.
Протиснуться в бойницу было делом нелегким, но и оно оказалось по плечу мальчугану. Он выбрался наружу и встал, прижавшись спиной к стене, на каком-то витиевато изогнутом выступе, видимо остатке орнамента, некогда венчавшего башню. Огромное пространство открылось перед ним. Окинув его взглядом, Геннадий чуть не закричал от ужаса. Шпили Оук-порта едва виднелись на горизонте. Сверкающий на солнце пролив шириной в несколько миль частично был скрыт близким, невысоким, но устрашающе мрачным хребтом, похожим на спину динозавра. Мальчик понял, что он находится на острове Карбункл.
Головокружительные секунды отчаяния… Как далек от него сейчас родной «Алеша Попович», капитан Рикошетников, Шлиер-Довейко, Хрящиков, Верестищев, Барабанчиков, Телескопов, Есеналиев, Калипсо — люди, с которыми любая беда — не беда… И они ничего не знают о нем! Они даже не могут предположить, где он сейчас.
Однако надо действовать. Надо попытаться выбраться из этой непонятной зловещей истории.
Башня была высотой не менее двадцати пяти метров. Внизу клубилась какая-то зелень, но под зеленью, возможно, были скрыты острые камни. Прыгать прямо вниз было безумием. Попытаться соскользнуть по стене? Стена была словно отполирована многовековыми ветрами. Вот метрах в пяти-шести верхушка мощного дерева, с ветвей свисают лианы. Попробовать по-тарзаньи? Единственный выход, несколько шансов из ста.
Сильно оттолкнувшись, Геннадий полетел вниз. Вот замелькали мимо рук спасительные лианы. Неужели конец? Р-раз! Руки обожгло огнем. Геннадий закачался на лиане. Автомат больно ударил по крестцу. Проклятый автомат! Надо было его сбросить к чертям подальше.
Под тяжестью мальчика лиана стала растягиваться, и Геннадий, словно с парашютом, вспоминая уроки мамы, опустился на пружинящий дерн.
Вокруг была тишина, только птицы кричали на разные голоса, да издалека доносился граммофонный шлягер «Крошка, не задавайся, крошка, лучше сознайся, крошка, не забывайся, иначе поколочу, чу-чу-чу!»
Геннадий отвалил от подножия башни какой-то камень, положил автомат в ямку и забросал его сухими ветками и листвой. Кто знает, что ждет впереди?
Осторожно пробираясь сквозь кусты, мальчик направился в сторону пролива. Он рассчитывал пересечь хребет, спуститься к морю, найти там какую-нибудь лодку и попытаться добраться до Оук-порта. Несколько раз ему пришлось проходить под замшелыми каменными арками, сбегать по ступеням заброшенных лестниц, но ни разу ему не встретилось ни души.
Вдруг до слуха его донеслись гулкие звуки, похожие на удары по теннисному мячу. Кто мог играть в теннис в этом логове темных и подозрительных людей? Геннадий уже знал, что единственный спорт на Карбункле — это копание ям. Кто быстрее выкопает яму, тот и чемпион.
Прячась за валунами, короткими перебежками, чуть ли не ползком, Гена направился на эти звуки. Звуки становились все громче. Сомнений не оставалось — это был теннис. Внедрившись в кусты азалии, мальчик подполз вплотную к проволочной загородке идеального травяного корта, расчерченного по всем правилам и с туго натянутой сеткой.
На корте в полном одиночестве девочка его лет била мячом в стенку. Удары были резкие, частые, и реакция у девочки была что надо. Но вот она промахнулась, мяч пролетел мимо ракетки и подкатился чуть ли не к Гениному носу.
Геннадий хотел было уже ящерицей скользнуть в азалии глянул и остолбенел. Прямо на него бежала вприпрыжку румяная и надменная… Наташа Вертопрахова.
Да, это была она: тот же «конский хвостик», болтающийся на затылке, и вся стройная сущность большеглазого морского конька.
Она нагнулась за мячом и вдруг увидела лицо Геннадия Несколько секунд мальчик и девочка не отрываясь смотрели друг на друга.
— Ну, чего? — спросила наконец Наташа, сдвинув брови к переносице. Говорила она по-эмпирейски.
— Ничего, — ответил Геннадий. Греха таить нечего, он был растерян.
— В теннис-то небось не играешь? — спросила Наташа.
— Играю, — пробормотал Геннадий.
Наташа вдруг звонко рассмеялась
— В теннис он играет! Ах ты, крот несчастный! А ну-ка лезь сюда.
Геннадий, совершенно забыв об опасности, которая подстерегала его здесь на каждом шагу, перелез через заборчик. Наташа бросила ему ракетку. Он поймал ее на лету и встал на правой половине площадки.
— Ну, держи, крот! — крикнула Наташа, слабея от смеха, и сделала легкую подачу.
Геннадий мощным драйвом погасил мяч.
— Что такое? — округляла глаза Наташа. — У тебя совершенно профессиональный драйв.
— Тренируюсь с восьми лет, — тихо ответил Геннадий. Скромность, как уже было сказано, была его самой отличительной чертой.
Девочка подошла к сетке. Геннадий тоже приблизился.
Он уже понял, что это не Наташа, а лишь ее копия, правда совершенно точная.
— Ты разве не из кротов? — спросила девочка.
— То есть?.. — удивился Геннадий.
— Ну что, не понимаешь? Разве ты не с Карбункла? Впрочем, конечно, ты не с Карбункла. У тебя такой странный выговор… — Она поморщила лоб. — Иностранец, что ли?
— Я… — пробормотал Геннадий, — я англичанин…
— Фантастика! — воскликнула девочка. — Как ты сюда попал? Кроты не пускают в этот район острова ни одного иностранца.
— Я… я гулял и вот…
— Ладно, давай играть, — сказала девочка. — В этой дыре я совсем потеряла класс, а скоро у нас в Оук-порте чемпионат.
Геннадий осмотрелся. Дубы вокруг корта безмятежно шелестели, заросли азалии были непроницаемыми, дорожка, покрытая цветной плиткой, просматривалась далеко…
— Только один сет, — сказал он.
Девочка протянула ему свою руку и назвала свое имя:
— Доллис.
— Джин, — представился Геннадий, вспомнив леди Леконсфильд.
Они начали играть и сыграли не один сет, а всю партию. С большим трудом в последнем сете Геннадию удалось сломить сопротивление Доллис. Чуть остыв от спортивного азарта, он подумал, что девочка, должно быть, раздосадована проигрышем. Ничуть не бывало — Доллис была весела и довольна.
— У вас в Англии все так играют?
— Через одного, — улыбнулся Геннадий.
— Слушай, Джин, как ты все-таки здесь оказался?
Геннадий внимательно посмотрел на девочку. Ему показалось, что ей можно открыть правду, что она может ему помочь, но все же решил быть осторожным.
— Я… я заблудился…
— Тебе нужно в Стамак? — спросила Доллис, — Пойдем, покажу дорогу.
— Покажи мне лучше кратчайший спуск к морю, — сказал Геннадий. — Мне нужно попасть в Оук-порт.
Они уже давно говорили по-английски. Вот где пригодились мальчику его усердные занятия этим языком.
— Не собираешься ли ты переплыть пролив? — со смехом спросила Доллис.
— Вот именно.
— У тебя есть знакомые среди акул?
— Мне нужно переплыть пролив, Доллис, — тихо и серьезно сказал Геннадий.
— Из Стамака каждые два часа ходит паром.
— Мне нельзя в Стамак, Доллис…
Девочка снова весело рассмеялась.
— Какая таинственность! Таинственный англичанин!
— Доллис, я не шучу.
— Ну, пойдем, пойдем! Я покажу тебе спуск к морю.
Она вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу.
— А хочешь, вместе переплывем в Оук-порт на каноэ? Блестящая идея! То-то взорвется моя мамочка!
Сердце Геннадия глубоко забилось. Каноэ? О чем еще он мог мечтать?
А Доллис, увлеченная своей идеей, схватила его за руку и повлекла по разноцветным плиткам.
Они бежали по извилистым дорожкам огромного парка, мимо неохватных стволов удивительных реликтовых растений, мимо скульптур, беседок, фонтанов, мимо фантастических цветов. По дороге Доллис без умолку трещала. Как ей хочется побывать в Англии, вообще поездить по миру, увидеть Лондон, Нью-Йорк, Москву, Париж… Мать ее путешествует бесконечно, но никогда не берет Доллис с собой. В конце концов Доллис возьмет вот и убежит из дому!
